Москва, декабрь, +3.
Я веду детей в школу-сад. 8 часов утра. Фонари горят, небо сине-фиолетовое.
— Словно мы вышли погулять ночью, — говорю я.
— Или вечером, — говорит Саша.
— Аа, мы опоздали в школу! Можно идти домой..
Шутим и смеемся, плетёмся нога за ногу. Благо вышли вовремя и можно не торопить себя, идти в утреннем ритме темноты, только начинающегося просыпаться и ворочаться утра.
От подъезда до школы таким плетущимся шагом идти 17 минут. Проходим дом, спускаемся по ступенечкам, огибаем маленькое белое строение… Переходим дорогу, и асфальт идет влево, а нам вправо. Мы любим ходить по земле и траве, и мягким дорожкам. Но сегодня, который день, +3. Я наступаю в мокрую скользкую землю, и чувствую брезгливость. Мое лицо сморщивается.
— Идем вниз, по асфальту. Чтобы не как в прошлый раз.
В прошлый раз Саша скатился с горы, цепляясь за земельную грязь руками в перчатках и коленями в штанах. А это было еще только начало дня..
Я спускаюсь к асфальту, придерживая дыхание и живот. Приподнимаясь над землей, подтягивая себя всю вверх, чтобы запачкаться как можно меньше. Мои ступни становятся меньше, сжимаясь к центральной линии. Не касаться, не чувствовать.
Открытая полоска склизкой земли преодолена. Мы на асфальте. Выдох. Проходим по детской площадке, покрытым современным мохнатым покрытием, имитирующем ковер из зеленой травы (Красивый, кстати. Видела такие только в Беляево). Идем через стадиончик, закатанный черным. Идем по дороге, и направо, и чуть вверх, и вот заветные ворота. «Добро пожаловать!» говорят ворота деревянной вывеской.
Саша бежит к своему классу – все ещё только собираются. Первый урок всегда начинается на улице – учительница ведет ребят на задний двор, большую площадку, где играют в подвижные игры. Любимая сашина игра – рыбак: ведущий в центре поет песню и крутит вокруг длинную веревку, остальные стоят по кругу и перепрыгивают. Постепенно веревка крутится всё быстрее, всё дальше, кто-то «ловится», кто-то держится до конца.
Я завожу Илюшу в его группу сада. Он вручает мне свою найденную на улице палочку, рисунок с прошлого дня («Это море, большая волна! И мост над ней»). И сплюшу, с которой неудобно спать – потому что хочется гладить зайчика обеими руками, ведь у него два уха. И прижимаю сплюшу к своей груди и застегиваю сверху куртку. Целую упругие щеки и иду домой, вспоминая как гуляла с малышами со слингом. С рисунком, свернутым в трубочку, и палочкой в руке.
Дома разбираю, сминаю накопившийся пластиковый груз, собираю пакет, и снова выхожу на улицу. До пункта раздельного сбора идти 5 минут. Там будет 4 разноцветных окошка: для пластика, для металла, для стекла, для картона. Я перехожу дорогу, прохожу под аркой дома, срезав угол, и снова оказываюсь у открытой земли. Можно обойти по асфальту. Но я ступаю на землю. Шаг, другой. Тут не скользко, пока что. Я продолжаю идти. И вдруг что-то происходит во мне, и я расслабляюсь. Сдаюсь объятиям земли. Раскрытым, теплым, хлюпающим, чавкающим, засасывающим. Земля прилипает к моим сапогам, и поднимается вместе с ними воздух, по очереди – слева, справа, слева, справа. Я иду по земле. Мое дыхание расслабляется, диафрагму отпускает невидимое напряжение. Стопы становятся шире. Шаги тяжелеют, вместе с прилипшей землей, и вместе со стеканием расслабляющихся мышц – вниз, к почве, к земле, к силе притяжения, к темной теплой утробе.
Я дохожу до разноцветных окошек и заглядываю внутрь. Да, в стекле лежит стеклянная бутылка, а в пластике – пластик. Бывает по-разному, и я радуюсь. Забрасываю свой груз, освобождаю пакет, кладу его в карман. Пакет чистый, ведь пластик вымыт, и теперь можно идти в магазин. Иду обратно в сторону дома, по открытой земле, приостанавливаясь, присматриваясь к корням деревьев. Вспоминаю цитату из «Сказок обратимой смерти»:
«Представь себе место, где ты всегда чувствуешь себя уютно и спокойно. Найди там свободный участочек голой земли. Встань на нее. А теперь мысленно заройся в нее так глубоко, как тебе захочется: до колен, до пояса, а может, по шею. Оставайся там ровно столько, сколько понадобится, пока почувствуешь, что к тебе вернулись силы».
Симона Мацлиах-Ханох «Сказки обратимой смерти. Депрессия как целительная сила»
Я зарываюсь в землю кожей на стопах, щиколотками, ладонями, подмышками и кожей на лице. Бровями и подбородком. Я хочу лизнуть землю и лечь на нее голой грудью.
Я иду дальше. Сворачиваю во двор, там снова горка, и я карабкаюсь вверх. Сапоги перестали выглядеть городскими. И я вспоминаю, как давно не была на даче… Обычно мы выбираемся туда каждые выходные, это такая ценность для всех в нашей семье.. Но сейчас там ремонт. Кухня будет красивая, с расчищенными кирпичами и восточной плиткой. Будет красиво, и поэтому всё разворотили. И туда, конечно, пока не поедешь.
На даче мы ходим по участку, где нет асфальта. Земля, трава, мох. Играем в футбол, строим из досок изобретения и шалаши, работаем в саду, возюкаемся. Ходим в лес за калиткой через дорожку, валяемся в овраге – древнем опустевшем русле Москва-реки, устраиваем битвы на палках, залезаем повыше, падаем пониже, и смотрим на качающиеся верхушки берез, сосен, ёлок…
Я иду дальше, и нахожу песок. Песок налипает поверх грязи. Мягкий, желтый, рассыпающийся, прилипающий. И вдруг летний берег Ладоги раскрывает мне объятья, и я падаю туда. В танцы на песке, стоя, сидя, лежа. Песок сначала вызывает много ощущений и вопросов, осторожности, а потом захватывает своей мягкостью, возможностью летать и падать, и вот он уже в волосах и карманах, меня и моих партнеров, и где чьи уже не понятно да и не имеет значение…
Я иду дальше. Мне всё же нужно в магазин. Помню, что почти у самых дверей мои дети всегда переходят на бег – там есть лужа. Им так здорово в нее влетать, и я их заранее притормаживаю – смотрите, идут люди, из не нужно забрызгивать, осторожнее, аккуратнее. И я вот я этой луже, и стою в ней, смывая землю и песок. Омывая сапоги сверху. Соскабливая с пяток. Вода плещется, расходится кругами, забирает грязь, приносит новую. Ногам тепло – ведь на улице +3, а сапоги с мехом внутри, и резиной снаружи. Тепло и сухо. И грязевая вода моет меня. И вдруг, все лужи детства раскрывают мне свои объятия. Я падаю в них, головокружительно, вдыхая широкими ноздрями невероятный воздух, который так сильно пахнет воздухом.